Тень Берлинской стены

Лев МОСКОВКИН

Берлинской стены нет уже двадцать лет, но она стала материальным символом едва ли не всех человеческих проблем, местом опасной встречи человека и власти, будучи выстроенной строго там, где ее в себе чувствуют люди.

Читая сборник «Минуя границы. Писатели из Восточной и Западной Германии вспоминают» (издательство «Текст»), отбиваешься от возникающего впечатления острой потребности в этой самой стене.

История знает много подобных попыток - от Великой Китайской стены до новой палестинской. Символом духовной сегрегации стала именно Берлинская стена. Столь же символическое ее разрушение не привело к устранению проблем, но показало, что она была материальным воплощением проблем - отнюдь не причиной.

Кстати, она была вполне проницаемой, несмотря на физическую угрозу жизни для перебежчиков.

Сборник произведений 23 авторов подготовлен и издан на немецком и русском одновременно к 20-летию устранения стены, причем переводчики сами являются известными авторами.

Пожалуй, наиболее стойкое послевкусие от столь разных рассказов сборника - мысль о первичности человеческого состояния и семейных отношений над системой власти и государственности, о которую они проверяются, закаляются, разбиваются.

«Как вам известно, болото «фронтового города» Западного Берлина грозило отравить атмосферу в нашей Германской Демократической Республике. Мерами, предпринятыми тринадцатого августа, мы лишь протянули санитарный кордон, э-э-э, я бы сказал, «пояс здоровья» вокруг этого болота «фронтового города» Западного Берлина. Это имеет для нас двойное значение. Во-первых, мы нанесли тем самым поражение западногерманскому милитаризму и одновременно весьма чувствительно уменьшили опасность военных провокаций со стороны Западного Берлина. Во-вторых, мы добились следующего... Ну, вы знаете, наркотически зависимых, как известно, в их же интересах и для их оздоровления изолируют от наркотика. Точно так же мы отделили некоторых одурманенных болотом «фронтового города» граждан нашей республики в их собственных интересах, ради их же выздоровления от этого болота Западного Берлина. И я убежден, что у большинства из них болезнь еще излечима», - сказал в 1961 году Вальтер Ульбрихт, по версии одного из авторов сборника Йенса Шпаршу, доктор Айзенбарт - фольклорный персонаж, врач-шарлатан.

За точность диагноза не отвечаю, но выздоровления точно не произошло.

Формальные сведения из аннотации к сборнику напоминают, что в 2009 году Германия отметила юбилей объединения и 20-ю годовщину падения Берлинской стены: «9 ноября 1989 года вещественная граница между Западным и Восточным миром протяженностью 1378 километров потеряла всякий смысл».

К этой памятной дате немецкая писательница Юлия Франк попросила авторов из Западной и Восточной Германии написать о том, что значила граница в их жизни.

«Читая антологию, можно познакомиться с жемчужинами современной немецкоязычной прозы и составить представление о богатстве современной немецкой литературы», - говорится в аннотации.

«Мысль заклинило. Я не знаю, как выразиться яснее. Я пишу: ты, смехотворное табу, услышанное однажды, услышанное сегодня в грохоте столкновения с застойным, полным и пошлым молчанием. О том, что Стена была белой там, где обрезала концы восточно-берлинских улиц. Что за ней были только теле- и радиострана с «Лесси», «Звездным патрулем», Миком Джаггером, Юлианой Бартель и Удо Линденбергом («А вы грезите о рок-фестивале на Александерплац с «Роллинг стоунз» и какой-нибудь группой из Москвы). Что за ней в защиту мира догола раздевались только хиппи и что там, конечно, были империализм, бедность, преступность. А перед Стеной - мы, выстроенные в ряд товарищи из картона, и - чтобы всю жизнь ни шагу из строя, никаких альтернатив. Что социализм в своем убожестве являлся следствием немецкой катастрофы. Одним именем моего табу было Смирение: смирение с тем, что ты смирился. Другое же имя расшифровывалось примерно так: сознательное участие в борьбе за изменение общественного устройства. Мы ведь заглядывали не только в труды Маркса и сочинения Ханса Мюллера, но и в то, что было нарисовано воображением Платона, Мора, Кампанеллы. Мы знали, что живем в «Прекрасном новом мире», и все же долго, очень долго шли в одной упряжи с конягой из «Скотного двора», который комментировал изменения в принципах руководимого обер-боровом общества, покачивая головой и призывая себя работать с еще большей энергией». Что было дальше, читайте в рассказе Уве Кольбе «Табу».

Пусть лучше будут стены, чем моря крови без всяких преград.

Сборник получился очень интересным - далеко за рамками интереса к Германии, ее Стене и даже Холокосту, оставляя ощущение, что лучше б не возникали причины для его появления.