В «Эрмитаже»

Алексей ПАЗУХИН

Сад «Эрмитаж» блестит огнями, там и сям сверкают на темном фоне весенней ночи электрические фонари, с эстрады несутся звуки музыки. Массы народу снуют по главной аллее и по боковым тропинкам.

- Ну, Лентовский ублаготворит за рубль-целковый, нечего сказать! - замечает купец, входя в сад под руку с женой.

- Парень оборотистый, знает, чем москвичей заманить, оттого к нему и народу много ходит, - говорит другой купец, немного «под мухой». - Теперича у него для каждого сословия свой предмет есть. Благородной публике - театр, комедии, представления и насчет тоже голоножия есть - барышни особые заведены. Для русского человека - песельники, для иных - музыка али канатное хождение. Ну, а для человека пьющего - буфет.

- Это ты верно! Про буфет-то ты упомянул - не ахнуть ли?

- Можно. Хинной очень хорошо по весеннему времени, штука - первый сорт.

- Хинная-то?

- Да, супротив лихорадки действует.

Купцы направляются к буфету.

- Машер Мари, видели новые костюмы на молчановских песельниках? - спрашивает дама в синем пенсне другую даму, без пенсне.

- Нет, душенька, не видела. Хорошо?

- Ах, восторг! Представьте, душка Лентовский одел их тирольцами! Тирольская шляпа, коричневый плащ... Восторг!

- Да?.. Но зачем же на русских песельников тирольские костюмы?

- Для поэзии!..

- Дозвольте вам, сударыня, заметить, что вы немного ошибаетесь, - вступает в разговор пальто на вате в старомодном цилиндре.

- Что-с?

- Ошиблись вы немного, это костюмы итальянских бандитов, а не тирольские.

- Не может быть!

- Честное слово благородного человека! У меня есть картинка, «Итальянские бандиты, или Ночь в Неаполе» называется. Так там бандиты точь-в-точь в таких костюмах.

- Ври не дело-то, - замечает стоящий рядом мещанин, закуривая папироску.

Пальто смотрит на него.

- Это вы мне говорите?

- Тебе. Что ты барышень-то пугаешь?

- Во-первых, я не «ты»...

- А ты не ври не дело-то!.. Самые российские костюмы, барышни, только, значит, старинные. Однако по Волге мужики носят и по сие время.

Пальто насмешливо улыбается.

- Что зубы-то скалишь? Мы, брат, очень хорошо это знаем, потому как сами собственноручно костюмы эти шили по рисункам господина Михайла Валентиныча Лентовского.

Сконфуженное пальто отходит.

- Кузьма Панкратьич, пойдем домой, поздно уже, поужинать охота. Опять же тетенька ждет, - говорит толстая купчиха в бархатной ротонде мужу.

- Погоди! Ведь еще два действия в театре-то, а историю представляют очинно любопытную.

- Да поужинать-то охота, Кузьма Панкратьич!

- Прорвало тебя! Вот апосля театра здесь поужинаем, на воздухе, под музыку.

- Тетенька-то ждет...

- Плевать мне на тетеньку твою!

- Как плевать, Панкратьич? Ведь она из Костромы приехала, два года не виделись.

- Хошь бы из Китая, так мне все равно!.. Сват, сват, Егор Петрович, подь сюда! - кричит купец и машет рукой проходящему по аллее другому купцу.

- А, наше вам!.. И вы в «Эрмитаж» прикатили? - подходит сват.

- И мы, брат, приперли. Много занятного в нем, в «Эрмитаже» этом!

- Хоть отбавляй! В театре были?

- Были. Важно действуют! «Браконьеры» - прозывается пантомима-то. Штука занятная.

- Это не пантомима, а роль. Пантомима без слов, а тут с разговором.

- Так! Это что же значит: браконьеры?

- Браконьеры-то?.. Это слово-то незнакомое, должно быть нерусское... Я так полагаю, насчет брака что-нибудь.

- Свадьбы?

- Да, тут ведь брак и происходит.

- Пожалуй, что так... А буфет видел?

- Видел. С Лимоновым опростали мы бутылочку очищенной... Любезное дело на воздухе-то.

- Повторим?

- А домой, Кузьма Панкратьич? - ноет супруга.

- Эх, надоела ты мне! Я тебе говорю, что действие отсидим, поужинаем и домой. Больше ты и не приставай ко мне. А нет, я тебя словами обижу, а дома нарушение спокойствия сделаю!.. Пойдем, сват, к буфету.

По буфетной террасе прохаживается фрак, на голове модная шляпа, на носу пенсне без шнурка, в руках хлыстик. Франт напевает что-то из оперетки и алчно посматривает на ужинающих.

- Ба, Nicolas! - подходит к нему другой франт. - Что ты тут ходишь?

- Я?.. Имею, друг мой, желание сделать честь яствам буфета Буданова, но...

- Но аржан не имеешь?

- Фи! Не знаю, что бы съесть, все так наскучило!

- Хочешь, я тебе помогу составить меню ужина? А ты меня за это пригласишь сделать тебе компанию? Идет?

- Гм... Да... Но... Боже мой, какая рассеянность!

- Что? Забыл деньги дома?

- Представь себе - забыл!

- Со мной случилось хуже: у меня вытащили здесь!

- Ой! Много?

- Пустяки, сто рублей. Но нужны деньги-то!.. Иванов ужинает с компанией. Пройдемся, авось пригласит.

Франты уходят, весело напевая.

- И какой аппетит на воздухе, так это страсть! - говорит толстый купец, уничтожая цыплят. Вторую смену ем, а все хочется.

- Воздух, музыка, пение - это возбуждает аппетит-с, - почтительно говорит лакей, подавая новое блюдо.

- Это ты верно, для аппетита и ездят больше сюда.

- Опера многих привлекает тоже-с.

- Ну, опера оперой, а ужин само собой. На тощий желудок, брат, опера твоя не нужна. Компании вот нет, одному есть не повадно. А то бы я еще осетринки порцию съел.

- Русские купцы особенно любят покушать в компании, - любезно замечает один из франтов, закуривая папиросу от свечи, которая стоит перед купцом. - Пардон, я побеспокоил вас!

- Ничего-с.

Купец подмигивает лакею на франта.

- Это верно-с. Только компания хороша с человеком известным. А ежели какой ни на есть стрикулист навернется на шарамыгу пожрать, так хорошего мало.

Франт повертывается на ножке и уходит.

- Хе, хе, хе! - смеется купец. - Теплый тоже народец, полированный!

С эстрады раздается хор песенников.

- Залились, православные, русскую песенку затянули, за душу тронули! - громко говорит какой-то барин и бежит к эстраде.

Толпа следует за ним.